Мы радуемся за украинцев и желаем им победить.

Естественно напрашиваются сравнения нашей Болотной и их Майдана. И выводы по итогам сравнения делаются, конечно, не в пользу московских протестов.

Причем, часто оказывается, что все дело в том, что  у нас и лидеры трусливые, и народ нерешительный.   Стенания по поводу того, какие мы все (за исключением редких пророков вроде А.Бабченко) по сравнению с украинцами жалкие и несерьезные,  массово распространяются по интернету.

Трудно сравнивать характеристики личностей, трудно разобраться, где люди решительней и последовательней. Не берусь судить. Хотя, в общем, ожидать серьезного статистического отличия между  активной образованной частью двух этнически, культурно и исторически близких народов особых оснований нет.

Но тем, кто все объяснения отличий динамики московских и киевских протестов сводит  к неким свойствам  психики их участников и вождей, стоит вспомнить про серьезные объективные отличия между украинской и российской ситуацией.

Во-первых, у Украины нет нефти и газа. Это очень важное отличие. Наличие их в России позволяет путинскому режиму быть полностью независимым от общества и бизнеса, давая ему  источники средств и для личного благополучия,  и для содержания аппарата подавления. У Януковича такого автономного источника средств нет, он зависит от налогов и от украинских олигархов, а значит, гораздо менее независим в своих решениях, чем Путин. Возможностей решить внутренний конфликт чисто силовыми средствами у него гораздо меньше.

Во-вторых, на Украине есть Западная Украина, большАя часть страны, в силу исторических причин тяготеющая к Европе. Помимо прочих исторических обстоятельств, важно, что там, как  в Прибалтике или Польше и других «странах народной демократии» , Советская власть продержалась  меньше пятидесяти лет, а не семьдесят, как в России и на Восточной Украине.  А это очень важная разница. Связь времен и историческая память не успели прерваться. В России же своей Западной Украины нет.  Самые крупные города, в первую очередь, Москва, которые в какой-то степени локализуют  сторонников европейского пути России, конечно, и близко не могут играть той роли, которую играет Западная Украина.

В-третьих, совсем очевидное. Россию от Украины и всех остальных постсоциалистических стран (кроме, возможно, Сербии) отличает ее статус метрополии  в империи до 1917 года, да и во времена СССР. В силу этого, в частности, на Украине демократическое, проевропейское движение в значительной степени является национально-освободительным; между  патриотическим, национальным выбором и демократическим, европейским нет такого жесткого противоречия, какое в течение всего постсоветского времени существует в России. Робкие попытки преодолеть это противоречие проявились у нас  только после начала массовых протестов 2011-2012 годов, их, в первую очередь, символизирует фигура А.Навального. Но эти попытки, конечно, не способны разрешить конфликт, складывавшийся веками.  Ассоциация патриотизма и русскости с имперской державностью, особым неевропейским путем еще очень сильна в общественном сознании и всячески укрепляется властью.

Даже эти три ключевых различия (не углубляясь в  совсем древние вопросы татаро-монгольского ига, крепостной зависимости, Запорожской Сечи, магдебургского права и т.д.) объясняют разные условия, в которых существуют схожие внешне протестные движения в России и на Украине. Среда, в которой существует украинский протест, включает в себя, в частности,  политическую конкуренцию, реальную политическую оппозицию в парламенте,  наличие нескольких центров влияния на власть, ограниченность (по сравнению с российским) пространства возможных репрессивных действий  власти и гораздо меньшую  ее консолидацию, гораздо более высокий уровень независимости от власти субъектов экономической  деятельности.

Наш путь объективно оказывается более тернистым и долгим.

Разумеется, объективные  проблемы, с которыми сталкиваются  российские сторонники свободы и демократии в отличие от украинских единомышленников, не означают отсутствия субъективных ошибок. Но помнить об этих существенных различиях, занимаясь самобичеванием и бичеванием участников и «лидеров» российского протестного движения, стоит.