Широкая демократическая общественность, в общем, справедливо попрекает несистемную либеральную оппозицию в отсутствии внятной реакции на протесты дальнобойщиков. (Вот, например, пламенное обращение Олега Козырева).
Эта задержка с реакцией мне вполне понятна. Ситуация не выглядит однозначной, по крайней мере, пока не углубишься в нее, а протест дальнобойщиков стал, к тому же, довольно неожиданным для общества. К этому стоит прибавить обоснованное неверие политически продвинутой страты в возможность перерастания социального и экономического протеста в политический.
Сейчас некоторые активисты даже заявляют: «дальнобойщики не поддерживали наши требования честных выборов и освобождения политзаключенных, почему же мы теперь должны поддерживать их частные требования?», - хотя мне это кажется просто попыткой оправдания бездействия, а не его причиной.
У меня, каюсь, формирование внятной позиции по отношению к протестам дальнобойщиков тоже заняло определенное время.
Формирование такой позиции было затруднено тем, что сама по себе идея сбора средств на устранение вреда с его основных причинителей не кажется несправедливой и неправильной, несмотря на понимание очевидных дефектов реализации этой идеи, подробно и верно описанных Алексеем Навальным. Но сейчас я считаю, что протест дальнобойщиков заслуживает полной симпатии и всемерной поддержки (при всем понимании того, что эта поддержка может носить, в основном, символический и моральный характер).
И вот почему:
«Технологические» основания осудить новый дорожный сбор и поддержать протест водителей достаточно подробно описаны. Я совсем не экономист, но они понятны и на уровне здравого смысла.
Это и назначение без конкурса оператором поборов компании сына друга Путина Роттенберга, и полная неготовность системы к запуску в момент, когда за неисполнение ее требований уже назначаются гигантские штрафы, и сложность и дороговизна системы учета, создающие ситуацию столь «мутной воды», что огромную часть «рыбы» из нее в наших условиях гарантированно выловят коррупционеры, и, наконец, то, что добрая четверть ожидаемых сборов с водителей даже по плану должна пойти в карман Роттенбергов.
В том же ряду стоит упомянуть очевидную несправедливость и несвоевременность нового сбора. Даже считая допустимой саму идею перераспределения бремени дорожных сборов, надо понимать, что речь, в конечном счете, должна была бы идти об изменении лишь каналов этих сборов с целью их большей эффективности (понимая этот термин максимально широко). Ведь и сейчас дороги ремонтируются за счет общественных средств, которые государство, по большому счету, отбирает у граждан (других средств у государства быть не может). Но сейчас, вводя новые сборы, государство вовсе не уменьшает какие-то другие. Получается, что обществу предлагают дополнительно затянуть пояса ради предполагаемого небольшого улучшения качества дорог. Ведь понятно, что увеличение стоимости перевозок может быть оплачено только конечным потребителем. Это тем более так, поскольку дополнительному обложению подверглись не моно- и олигопополистические окологосударственные экономические структуры, охватывающие уже, кажется, большую часть экономики, а едва ли не самая конкурентная и независимая в силу самой своей природы отрасль. Власть тем самым душит остатки предпринимательства и конкуренции в экономике. Поскольку у этой сферы, в отличие от монополистов, нет возможности сократить норму прибыли, а значит, новый сбор полностью ляжет на плечи потребителей.
Таким образом, де факто государство, столкнувшись с сокращением доходов, просто облагает население дополнительным косвенным налогом. Доля ВВП, распределяемая государством, у нас и так чрезвычайно высока, а уж кризис – самое неподходящее время для ее дальнейшего увеличения за счет населения.
Повторяю, эти аспекты проблемы уже довольно подробно описаны.
Но не менее важным основанием для поддержки дальнобойщиков является то, что они решительно и смело защищают свои права. Даже если бы эта защита была только проявлением группового эгоизма владельцев грузовиков, в нынешних российских условиях она была бы благом. При полном отсутствии политических механизмов балансирования групповых интересов и обратной связи между обществом и властью, сколько-нибудь эффективно возможна только защита групповых интересов. Мы можем упрекать греческих железнодорожников или французских студентов за то, что они требуют недостижимого рожна, противопоставляя свои частные интересы интересам общества в целом, и требуя от общества того, чего оно не может им дать, поскольку греки и французы имеют в своем распоряжении инструменты демократии. Но при отсутствии таких инструментов, решительная защита своих интересов – не просто единственная возможность для тех, на чьи интересы посягают. Это нечто гораздо более важное - выстраивание реального фундамента демократии. С самого низа. Только начав энергично защищать свои собственные интересы, можно создать запрос на создание политических институтов согласования этих интересов, а потом и создать сами эти демократические институты. Как бы нам ни хотелось, чтобы массовый народный протест выдвинул требования разделения властей, подконтрольности власти обществу и соблюдения прав человека, это, вероятно, станет возможным только как естественный результат развития борьбы за непосредственные частные «шкурные» интересы. Именно так столетиями выстраивалась демократия на Западе. Хочется надеяться, что Россия пройдет этот путь гораздо быстрее.
В этой связи неважно, как дальнобойщики относились к «белоленточному протесту» или украинскому Майдану. Поддерживая их, мы поддерживаем не мусор, забитый им в голову телевизором, а реальную и непосредственную борьбу за свои интересы – краеугольный камень здания демократии. Прежде, чем учиться в университете, необходимо закончить школу. Опыт борьбы за свои права и есть начальная школа обучения демократии.
Тем же, кто декларирует наличие «высшего демократического образования», стоит проявить солидарность с дальнобойщиками и поддержать их. Это в наших общих интересах.
