Дискуссия, поводом к которой стала статья Каспарова о переходном периоде, наконец-то стала выруливать на какой-то более или менее приличный уровень: прослушал только что запись полемики в эфире "Эха" между Станиславом Белковским и Андреем Пионтковским.
Станислав, похоже, осознал, что в своем первом тексте по теме он обрушил эту дискуссию ниже плинтуса и потому на протяжении передачи несколько раз пытался всех убедить, что никаких доносов он на Каспарова не писал. С этим я, в принципе, готов согласиться - в том смысле, что слово "донос" не годится для описания необоснованных и стыдно мелких публичных наездов Белковского на Гарри (это уже, увы, не первый из них), для меня - совершенно необъяснимых. Должно быть, что-то личное. Ну да ладно.
Теперь по существу.
"Теория переходного периода" как предмет существует уже достаточно давно, как минимум - лет шесть, с момента появления проекта "Путин должен уйти". Именно Каспаров и Пионтковский приложили немало усилий для разработки базового тезиса этой теории - очередная смена власти произойдет в России не в результате выборов. Для неполитизированного большинства этот тезис неочевиден, но, когда люди начинают задумываться, то, как правило, склонны с ним согласиться - Путин либо "уйдет сам" (спланированная передача власти преемнику или вынужденный уход под давлением непреодолимых обстоятельств), либо будет находиться у власти до конца своей жизни. Во вчерашнем эфире "Эха", кстати, оба собеседника сошлись на том, что "Путин поест грибочков", хотя Татьяна Фельгенгауэр изящно закончила программу здравицей в восточном стиле (что-то в духе "да продлит всевышний его дни").
Разумеется, от того, как именно произойдет уход, сильно зависит дальнейшее развитие событий, но даже в самом плавном варианте с преемником существенные изменения неизбежны. Белковский, в отличие от Каспарова, ставит именно на этот плавный вариант, при котором, по его мнению, от нынешней внесистемной оппозиции и российского гражданского общества в целом мало что зависит, а потому рассуждения Каспарова (и кого бы то ни было из всех нас) о том, каким должен быть переходный период, являются бессмысленными фантазиями. Пионтковский, напротив, a priori уверен, что накопленный в подобных дискуссиях интеллектуальный опыт окажется полезен, и даже предложил "Эху" в лице Фельгенгауэр заняться организацией соответствующей "деловой игры".
Парадокс этой ситуации заключается в том, что Пионтковскому для этой дискуссии нужны экс-активист Суркова Кашин и кремлевский провокатор Белковский. А также площадка газпромовского крота Венедиктова. Ну да ладно.
На самом деле, когда обсуждение темы "Россия после Путина" становится медийной реальностью, то оно, конечно, в той или иной степени влияет даже на самых плавных и лояльных преемников. (К слову, идеологи "Единой России" забеспокоились уже сейчас). И уж если на то пошло, то потенциальные преемники и сами заинтересованы в том, чтобы постепенно отучать от вопроса "Кто, если не Путин?" даже самую консервативную часть общества.
Используя исторические аналогии, можно сказать, что пространство дискуссии Пионтковского с Белковским находится между "Нюрнбергом" с одной стороны и "Дворцом Монклоа" - с другой. Однако, как уже справедливо заметил Александр Шмелев, проблема всей этой полемики в целом в том, что образ "послепутинской России" в интеллектуальном сообществе отсутствует:
Обычно я доверяю своей интуиции, поэтому очень боюсь, что Володин был прав, и никакой России после Путина уже не будет.
Если интуиция Шмелева не подводит, то расставание с прошлым в разных частях страны произойдет совершенно по-разному. В подобных обстоятельствах нынешний спор об универсальных параметрах переходного периода будет выглядеть очевидным анахронизмом.
Главная проблема постпутинской России - это обретение новой идентичности, и решить ее только за счет десоветизации и/или люстраций невозможно. Что объединяет людей в Петербурге, Кущевской, Казани и на Сахалине? В чем состоит их общий интерес и по каким правилам им жить вместе? Вместо убогого и анекдотичного слова "скрепы" нужен серьезный и подробный разговор - именно те, кому будет что сказать на эту тему, кому удастся увлечь людей своими идеями, как раз и станут новыми лидерами переходного периода.
