Многочисленные сообщения о злоупотреблениях при проведении и проверке ЕГЭ из республик Северного Кавказа могут удивить только совсем далеких от российской действительности людей. Ну, не удивляемся же мы тому, как там рисуют результаты выборов всех уровней?!
В России атеисты-позитивисты на удивление гармонично уживаются с православными фундаменталистами. Позитивисты считают возможными любые эксперименты, в том числе масштабные эксперименты над людьми. Потому что для позитивиста эксперимент – это единственный метод познания. Другим способом позитивисты науку не мыслят, в том числе науку гуманитарную и общественные (то есть науки о людях). Ну, а в стране, в которой эксперименты над людьми считаются неизбежной традицией, православные фундаменталисты чувствуют себя как рыбы в воде. Потому что у них ретроспективная культурная ориентация, они ждут конца света, а в происходящем во внешнем мире событиях фундаменталисты находят многочисленные подтверждения своим ожиданиям. В частности, любой эксперимент над людьми удачно трактуется как козни Князя мира сего.
Не вписываются в этот симбиоз православных фундаменталистов и атеистов-позитивистов представители иных религий и учений, в том числе те православные, которые не фундаменталисты, и те атеисты, которые не позитивисты.
ЕГЭ – это лишь один проект в череде многих реформ путинского периода в области образования. Но именно ЕГЭ останется в истории как символ эпохи Путина. ЕГЭ впервые был проведён в качестве эксперимента в 2001 году. В 2003 году эксперимент с ЕГЭ уже охватил больше половины регионов страны. А в 2008 году ЕГЭ стал всероссийским методом проверки знаний выпускников и вступительным экзаменом в вузы одновременно. 2013 год, скромный юбилей действия единого государственного экзамена в России, был отмечен рекордным количеством скандалов вокруг проведения и проверки этого экзамена. Пришло время подвести первые итоги: что же нового удалось узнать о России и населяющих её людях, благодаря эксперименту с ЕГЭ?
Только, чтобы понять, в чем же, собственно, состоял эксперимент, необходимо вспомнить, что было до ЕГЭ и как оно работало. Во-первых, школы для своих выпускников сами проводили и сами проверяли выпускные экзамены. За исключением медалистов: если школьник имел подходящие оценки в журналах за 10 и 11 классы, то его экзаменационные работы директор школы мог подать в медальную комиссию. Важно, что мог, но не был обязан. Например, если директор понимал, что учителя ставили все пятерки, но не только не могли выучить соответствующе школьников, но и сами были не в состоянии написать вместо школьника работу на «отлично», то директор предпочитал не позориться и работы не подавал. Ну, а если, все-таки, директор представлял к медали откровенно троечную работу, то его вызывали на ковер к начальству и популярно разъясняли, каков профессиональный уровень учителей в его школе. Во-вторых, медальные комиссии были местного формирования, поэтому в Москве было 2-3% медалистов, а в Адыгее – 70%. Наличие медали облегчало поступление в любой вуз, поэтому каждый регион ставил планку так, как считал нужным. Например, на Кавказе всегда всеми способами старались отправить своих детей учиться в Москву. Кстати, губернатор Николай Меркушкин и в свою бытность главой Мордовии, и сейчас в Самарской области использует уже занижения планки оценок за ЕГЭ, чтобы закрепостить выпускников, осложнив им поступление в любые вузы за пределами родного региона. Наконец, каждый вуз проводил вступительные экзамены на свое усмотрение. В той системе за наличие/отсутствие коррупции и за качество проверки экзаменов своей репутацией отвечала каждая школа и каждый вуз самостоятельно (вузы еще и варианты экзаменов сами составляли).
Недостатки старой системы очевидны и сейчас. Одинаковые выпускные пятерки или четверки в любых двух разных школах означали непредсказуемо разные вещи. И никакой информации, кто каким материалом и объемом знаний на самом деле владеет, такая оценка не давала. Пышным цветом цвела вузоматика, то есть разработка приемными комиссиями вузов специальных типов задач, решению которых учили только на подготовительных курсах или в частном порядке преподаватели из этой приимной комиссии и которые ни в один стандартный учебный план не входили.
Попытка свести все это разнообразие к общему знаменателю была смелой и самонадеянной. Потому что все коррупционное и административное давление со всех сторон (родителей, школьных учителей и школьной администрации, местных и федеральных властей, вымогающих взятки преподавателей, образовательных чиновников всех уровней) перенеслось в одну точку. Неудивительно, что такая модель не выдержала коррупционного давления. Ведь многие слабые места у идеи единого госэкзаменабыли видны и до его внедрения. Во-первых, составителей вариантов ЕГЭ по всем предметам, кроме математики, российское общество не знает до сих пор. Очевидно, фамилии составителей и механизм формирования и исполнения заказа на составление вариантов ЕГЭ скрываются не просто так. Во-вторых, технологию обеспечения равных условий для жителей всей страны при проведении единого экзамена никто с тех пор так и не придумал.
Многочисленные сообщения о злоупотреблениях при проведении и проверке ЕГЭ из республик Северного Кавказа могут удивить только совсем далеких от российской действительности людей. Ну, не удивляемся же мы тому, как там рисуют результаты выборов всех уровней?! Наверное, ЕГЭ для жителей этих республик можно было бы провести честно, если свезти всех выпускников для сдачи экзаменов в ближайшие крупные русские города (Ростов-на-Дону, Ставрополь и т.п.) Ввести туда войска как гарантию соблюдения процедуры, а также поставить везде видеокамеры и пригласить столичных блогеров и журналистов в качестве независимых наблюдателей. Но вряд ли этот механизм совместим с нынешним политическим устройством страны…
В блогосфере уже обратили вниманиена то, что по сети гуляли, прежде всего, pngфайлы, подготовленные для распечатки. То есть основная утечка шла от организаторов экзамена – минобразования и обрнадзора. Это финиш. До введения ЕГЭ в коррупции можно было обвинять отдельных директоров школ и ректоров вузов. Теперь стало очевидно, что коррумпирована основная организация, ответственная за избавление образования от коррупции. Так что впредь обсуждать гипотетические реформы образования вне темы люстраций становится невозможным. Потому что такие исполнители, как нынешние образовательные чиновники «ан масс», извратят любое здравое начинание до смены смысла на противоположный. Ведь, обещали же благодаря ЕГЭ победить коррупцию на вступительных экзаменах. А получили коррупцию, поставленную на конвейер и доступную каждому по сдельной цене. В такой системе хуже всех приходится школьникам, которые честно готовились сдавать экзамен. Потому что, если среди предлагаемых в тестовой части ответов на вопросы правильного не было вовсе, то купивший «ключ» к такому экзамену получает мощнейшее преимущество.
Главный положительный вывод из непрерывного скандала вокруг ЕГЭ в 2013 году – это понимание, что так жить больше нельзя. Теперь на повестке дня запрос на политическую волю к переменам.
К портрету «ЕГЭ и российское общество – тринадцать лет вместе» осталось добавить один политический штрих. В путинской команде за введение ЕГЭ и прочие реформы образования отвечали системные либералы, то есть Ярослав Кузьминов и лояльные ему эксперты. В оппозиции же к кремлевскому научно-образовательному курсу находился лишь лево-консервативный фланг политического пространства, прежде всего, КПРФ (отмена ЕГЭ записана в их программе). Таким образом, провал ЕГЭ – это болезненный удар по самолюбию всей либеральной оппозиции, потому что раньше там было принято смотреть в сторону сислибов, а не лево-консерваторов. В российском менталитете признание собственных ошибок – это нечто редкое и совсем не популярное. В этом смысле особых отличий между либералами, социалистами, националистами и консерваторами не заметно. Так что путь исправления ситуации лежит через болезненное для амбиций многих известных людей признание собственной неправоты. Это касается всех, кто когда-либо публично выступал за внедрение ЕГЭ или за улучшение ЕГЭ изнутри.
