Жаркие споры вокруг идеи Алексея Навального выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах затмили на этой неделе всю остальную политическую повестку. Новость прорвалась в государственные СМИ. Впрочем, некоторые из наблюдателей уверены, что ей не надо было «прорываться», а все это специально подстроено для легитимизации выборов, к которым, как показал опыт этой осени, граждане России стремительно теряют интерес. Появление новой фигуры в президентской гонке создаст некое подобие спортивного азарта и повысит, если продолжать спортивную метафору, продаваемость билетов на все трибуны. Что выгодно и властям и самому оппозиционеру, растерявшему за последнее время своих сторонников. Впрочем, участие Навального (или другого оппозиционного кандидата) в президентской кампании даст кое-что и оппозиции в целом, и даже обществу: популяризацию институту выборов, возможность консолидировать оппозицию и вести диалог с обществом о том, о чем сегодня говорят только в Фейсбуке.
Однако нужно сделать важнейшую оговорку, когда мы говорим об оппозиции и обществе. Даже если президентская кампания и даст что-то позитивное, ее нельзя воспринимать как стратегически важную, это только тактика. Неучастие оппозиции в ней ничего бы принципиально не изменило в нашей стране в плане долгосрочного развития. Президентская гонка не приведет к реализации стратегических целей оппозиции, которые, как мне представляется, состоят не в замене плохого президента на не очень плохого или даже хорошего, а в устойчивой и успешной демократизации России.
Если мы оставим в стороне возможность навязанной извне (в результате оккупации, например) демократии, мы можем рассмотреть только два варианта демократизации: сверху и снизу. Как показывают исследования, «просвещенная демократия» — явление исключительное, так как противоречит «естественной склонности элит сопротивляться демократии». Элиты соглашаются на демократию только тогда, когда убеждены в своей способности легко исказить демократические стандарты: что мы и наблюдали в нашей новейшей истории. Современные теории демократизации уверенно утверждают, что устойчивость демократических процессов обеспечивается только демократизацией, на которую элиты идут под давлением снизу. Победа на выборах президента (или какой-то иной способ прихода к власти) представителя оппозиции, даже если себе их представить (в условиях резкого ослабления властей, внутриэлитного переворота и т.д.), к реализации стратегических целей не приведет. Стратегией оппозиции, стремящейся к устойчивой демократизации в России, должно стать усиление потребности общества в реальных демократических практиках.
Что же повышает желание граждан осуществлять это «давление снизу», бороться за демократические свободы? Профессор социологии Мичиганского университета Рональд Инглхарт и Кристиан Вельцель из Бременского университета в результате масштабного исследования, представленного в книге «Модернизация, ценностные изменения и демократия» пришли к выводу, что сначала экономика и политика ведут за собой изменение системы ценностей, а затем изменение системы ценностей приводит к более устойчивому изменению в политике и экономике. Более эмансипированные ценности общества, стремящегося не просто у выживанию, а к самовыражению (по Маслоу) — один из тех ресурсов (наряду материальными возможностями практиковать свободу и правовыми возможностями осуществления гражданских свобод), который дает этому обществу преимущество в борьбе за демократию.
После распада Советского союза российское общество начало наращивать эти ресурсы. Экономическая модернизация, которая прошла в РОссии за последние 25 лет, привела к росту материальных возможностей, что в свою очередь начало менять ценностные ориентиры. При этом правовые возможности осуществления демократических практик были привнесены сверху, однако поскольку демократические ценности не были сформированы, общество не сумело эффективно ими воспользоваться до того момента, когда элиты свернули с пути оппортунистической демократии к имитационной. В итоге мы видим недосформированные ценности свободы и все более сжимающиеся материальные и правовые ресурсы общества.
Что же в этих условиях может сделать оппозиция? Да, повлиять коренным образом на расширение материальных и правовых ресурсов общества она сегодня не в состоянии. Но она может сделать более интенсивной конвертацию материальных ресурсов в ценностные и помочь обществу пользоваться остатками правовых возможностей реализации свободы и самостоятельности. И для обеих этих целей стратегически более важными становятся массовое участие граждан в управлении страной на муниципальном уровне, чем на федеральном. Очевидно, что демократические практики на местном уровне дают гораздо более очевидный эффект, они, что называется, «гораздо ближе к телу», а главное не сталкиваются с такой стороной федеральной политики, как «сакрализация» фигуры верховного правителя, которая отбивает всякое желание к эмансипированному действию.
Помощь гражданам в осознании важности и в практической реализации демократического участия в организации своей собственной жизни на уровне своего дома, района и города — вот на чем сегодня должна сосредоточиться оппозиция, если она хочет достигнуть устойчивого демократического эффекта в будущем. И делать это надо, ставя во главу угла ценность такого участия самого по себе, не превращать муниципальные выборы в исключительно политтехнологический проект, как делают многие из тех, кто сегодня на волне проделанной нами и другими сторонниками этой идеи работы, начали обращать внимание на муниципальный уровень и открывать различные проекты в этой области.
Процесс денацификации Германии включал в себя и повсеместное участие граждан в коммунальном управлении. Сегодня нам нужно проделать то же самое. В России выбирают 240 тысяч местных депутатов. И эти выборы на порядок важнее выборов одного человека. Даже если этот человек — президент России.
